Как был построен российский капитализм

Среди всех изменений, которые коснулись российских граждан за последние десятилетия, одним из самых фундаментальных стало появление возможности законно заниматься предпринимательством. Из советской системы с полным отсутствием частной собственности выросли обладатели капиталов самого разного размера, в том числе крупнейших в мире. Создание капиталов сопровождалось ошибками и даже преступлениями. Однако в итоге в России сложилась полноценная система рыночной экономики со значительной долей частного бизнеса и миллионами крупных и мелких собственников.

Начальный этап

В советское время класс предпринимателей отсутствовал (точнее говоря, существовал вне закона). Вся собственность в СССР делилась на личную, коллективную и государственную. В личной собственности у граждан могли быть, например, квартиры (но только кооперативные) и автомобили, но никак не то, что в марксистско-ленинской теории называется «средствами производства» – заводы, фабрики, объекты инфраструктуры, сервисные организации и тому подобное. Всё это принадлежало государству и управлялось государственными служащими. Коллективная собственность (так называемые колхозы) де-факто тоже была государственной.

Здесь уместно будет привести слова основателя Советского государства Владимира Ленина: «Есть только одно средство положить конец эксплуатации труда капиталом, именно: уничтожить частную собственность на орудия труда, передать все фабрики, заводы, рудники, а также все крупные имения и т. п. в руки всего общества и вести общее социалистическое производство, направляемое самими рабочими».

В СССР данный принцип был реализован на практике. Под запретом формально была даже индивидуальная трудовая деятельность, например, частный извоз или уроки иностранного языка. Советское государство в соответствии с коммунистической доктриной отрицало частную собственность на «средства производства» в принципе. Государственная пропаганда даже в детских стихах презрительно высмеивала «министров-капиталистов», «владельцев заводов, газет, пароходов». Слова «капиталист», «буржуй» воспринимались как ругательства.

Зарабатывание больших денег считалось социально неодобряемым. Существовала уголовная статья за операции с иностранной валютой и за спекуляцию товарами. Финансовый рынок (торговля акциями и облигациями, частные банки, кредиты) отсутствовал. Биржевые спекуляции, валютные операции вместе с проституцией и наркотиками рассматривались как уродливое порождение западного буржуазного общества и подпадали под уголовное преследование. Цены на товары и услуги регулировались государством (это порождало, в частности, такое явление, как дефицит и очереди).

Иначе говоря, советская государственная идеология отрицала материальную сторону жизни. Стремление к комфорту и заработку рассматривалось как нечто достойное осуждения. Словом «мещанство» уничижительно характеризовали стремление советского человека к бытовому удобству.

В реальности капиталисты (то есть люди, обладавшие значительными личными финансовыми средствами – капиталом) были и в СССР. В советских республиках Центральной Азии и Закавказья был распространён подпольный бизнес и даже встречались подпольные миллионеры. Одним из самых знаменитых примеров подпольного бизнеса стало так называемое дело «меховой мафии», раскрытое в 1970-х годах. Начавшееся со случайного обнаружения нескольких шуб неизвестного происхождения, оно привело оперативников в город Караганду Казахской ССР, где было развёрнуто массовое производство меховых изделий. По итогам следствия было арестовано около 500 человек, трое главных фигурантов расстреляны.

Богатство же обычного законопослушного человека в то время определялось, в частности, по вкладам в сберегательной кассе (как тогда говорили, на сберкнижке, поскольку для учёта вклада велись записи в специальном документе – «Сберегательной книжке Сбербанка СССР») – фактически единственном банке страны. Автомобиль марки ВАЗ-2106 в 1986 году стоил несколько тысяч рублей при медианной зарплате в 150-250 рублей (хотя для его покупки недостаточно было просто иметь деньги, необходимо было отстоять в очереди несколько лет). У миллионов советских людей были существенные вклады: иногда несколько тысяч рублей, иногда больше. Теоретически по результатам рыночных реформ впоследствии это могло стать базой для формирования класса собственников, фундаментом для финансового роста.

К середине 1980-х годов разница в уровне жизни между СССР и ведущими странами Запада оказалась очень существенной. Также остро встала проблема дефицита, в том числе продуктов питания. Ещё раньше на официальном уровне был сделан вывод о неэффективности советской плановой системы. Бюджет страны фактически держался на поступлениях валюты из-за рубежа за продажу нефти, на эти деньги, в свою очередь, страна закупала хлеб, чтобы накормить население, потому что советское сельское хозяйство показывало крайнюю неэффективность.

Это стало одной из причин начала масштабных политических и экономических реформ, организованных пришедшим к власти в 1985 году руководителем СССР, генсеком ЦК КПСС Михаилом Горбачёвым. Реформы эти получили название перестройки.

«Высокие цены на нефть держали на плаву громоздкую и неэффективную советскую экономику. Уже с шестидесятых годов она стала пробуксовывать, начались застойные явления… К 1972 году экономика Советского Союза стала выдыхаться. Но нефтяной кризис 1973 года и последовавший за ним резкий скачок цен на нефть позволили Брежневу поддерживать народное хозяйство в приемлемом состоянии, ничего не делая для его развития. Вот и продержались до 1986 года, а потом всё посыпалось. Стало очевидно, что «в рамках социалистического выбора» проблемы советской экономики не решить. Нужно было переходить к рынку – и чем раньше, тем лучше», – объяснял экономическую логику происходивших тогда в СССР событий завотделом Государственной комиссии по экономической реформе при Совете министров СССР в 1989–1991 годах Евгений Ясин.

В рамках данных реформ в 1987 году начались переход госпредприятий на так называемый хозрасчёт и легализация малого бизнеса под вывеской кооперации.

Были приняты законы «О кооперации в СССР» и «Об аренде и арендных отношениях в СССР». Предлагались различные меры по развитию мелкой частной собственности и поддержке малого частного предпринимательства. Советские руководители поначалу полагали, что кооперация ограничится локальными проектами: например, кафе, мастерская или, скажем, кооператив по вопросам снабжения. Сначала реформы проходили под лозунгом «больше демократии, больше социализма», однако быстро стало ясно, что руководство СССР не может удерживать страну в рамках социалистической системы.

Тогда же появились первые советские миллионеры, самым известным из которых стал Артём Тарасов (по крайней мере, он сам объявил себя «первым советским миллионером», но проверить его утверждение не представляется возможным). Его заработок строился по следующей схеме. Принадлежащий Тарасову кооператив скупал и продавал за границу отходы цветных металлов, а на выручку приобретал компьютеры. К 1989 году прибыль предприятия достигла 79 млн рублей. В популярной в то время телепрограмме «Взгляд» была обнародована его месячная зарплата – три миллиона рублей (тогда же среднемесячная зарплата в стране составляла 263 рубля).

Сегодня Тарасов уже забыт, однако в те годы впервые стали публичными имена политиков и бизнесменов, известные и по сей день. В частности, будущий основной акционер нефтяной компании «ЮКОС» и один из самых скандальных предпринимателей 1990-х Михаил Ходорковский в 1987 году вместе с друзьями возглавил Центр научно-технического творчества молодежи (НТТМ) при Фрунзенском райкоме ВЛКСМ (Москва). Центр занимался импортом и сбытом компьютеров, варкой джинсов, сбытом алкогольных напитков и т. д. Но самое главное, он зарабатывал на обналичивании средств. В то время НИИ, конструкторские бюро и заводы не имели права выплачивать сотрудникам реально заработанные деньги за сторонние заказы и пропускали эти заказы через Центры НТТМ. Ходорковский потом рассказывал, что именно в этот период он впервые заработал большие деньги – 160 тыс. рублей, которые он получил за специальную разработку от Института высоких температур Академии наук СССР.

Однако перестройка, устроенная Горбачёвым, по целому ряду причин провалилась. Власть Горбачёва была сначала поставлена под сомнение, а потом и перехвачена руководителями советских республик. Страна пришла к политическому, экономическому и идеологическому банкротству и распалась на части. К моменту распада СССР руководитель крупнейшей советской республики, президент РСФСР Борис Ельцин рассматривал разные варианты продолжения экономических реформ – и в итоге сделал ставку на наиболее радикальную программу, предложенную экономистом Егором Гайдаром.

Гайдар получил должность первого заместителя председателя правительства РФ (а также и. о. премьер-министра) и занялся реализацией своего плана реформ. 2 января 1992 года, сразу после распада СССР, в только что образованной независимой Российской Федерации был запущен процесс либерализации потребительских цен. Государство фактически перестало вмешиваться в процесс ценообразования, из-за чего стоимость продуктов и услуг в стране резко выросла. Данная политика получила название шоковой терапии. По словам одного из соратников Егора Гайдара Анатолия Чубайса, в то время занимавшего ряд постов в российском правительстве, целью начатых в 1992 году преобразований было «построение капитализма в России, причем в несколько ударных лет».

Одним из немедленных результатов реформ стала колоссальная инфляция, которая по итогам 1992 года составила 2508,8%. Вклады, которые держали теперь уже бывшие советские (а теперь российские) граждане на сберкнижках, были уничтожены инфляцией за несколько месяцев. Вместе с ними были уничтожены и надежды на то, что накопления советского времени можно будет сохранить и приумножить.

В итоге новыми собственниками и предпринимателями России нового времени стали в массе своей совсем не те люди, кто обладал деньгами в СССР. Однако многие из тех, кто обладал в СССР властью, влиянием и административным ресурсом, затем смогли конвертировать это в собственность и финансовый капитал.

Из социалистов в капиталисты

Ещё до либерализации внутренних цен в позднем СССР была проведена либерализация внешней торговли – с целью открыть для внешних рынков почти полностью закрытую советскую экономику. Это, в свою очередь, было проведено для насыщения колоссального дефицита внутреннего спроса. Из-за разницы внутренних цен в СССР и цен мирового рынка, особенно на некоторые товары (энергоносители, цветные металлы, компьютеры, одежда и т. д.) экспортно-импортные операции стали сверхприбыльны. Советские таможенная, налоговая и акцизная системы оказались к этому не готовы. Как следствие, многие структуры и личности, которые в то время занимались внешней торговлей, в очень короткие сроки разбогатели. В целом внешнеторговая деятельность стала тогда для многих пропуском в мир новых возможностей – в частности, один из богатейших людей России миллиардер Владимир Потанин в 1983 году окончил экономический факультет МГИМО именно по специальности «экономист-международник» и до 1990 года работал в Министерстве внешнеэкономических связей СССР.

Ещё одним выигравшим слоем стали руководители тогда ещё государственных предприятий, особенно ориентированных на экспортную торговлю. Стандартной схемой стала организация руководством подобных предприятий специальных компаний, отвечающих за торговую деятельность – в них аккумулировалась реальная прибыль.

Вот как рассказывал изданию Forbes о подобных механизмах Алексей Мордашов, сегодня также миллиардер, владелец одного из крупнейших в России металлургических комбинатов «Северсталь» (в советские времена – Череповецкий металлургический комбинат). «Появились трейдеры – в том числе эмигранты из России, все шустрые, энергичные, которые приходили к нам и говорили: дайте 10 000 тонн металла, мы у вас его купим и продадим в Китае или Малайзии, – вспоминал Мордашов. – Мы не знали мирового рынка и не получали нормальной цены. Был период, когда у нас покупали сталь по 200 долларов за тонну, а продавали за 300 или 350 долларов».

В начале 1990-х в стране была объявлена приватизация, то есть государственные предприятия отдавались в руки частным лицам. Продажа акций (документов, удостоверяющих право долевого владения) этих предприятий осуществлялась за приватизационные чеки (ваучеры). Вопреки расхожему мнению к ваучерной приватизации большинство появившихся затем крупных бизнесменов первой волны имеет мало отношения. При этом задержка зарплаты наёмным работникам со стороны менеджмента предприятий с целью скупить полученные при приватизации акции была распространённым явлением. Генеральные директора госпредприятий и их приближённые делали это, чтобы консолидировать контрольный пакет акций в своих руках. В результате многие руководители госпредприятий советского времени стали в итоге тем или иным способом главами и собственниками крупных частных компаний, которые сегодня стоят миллиарды долларов.

Источником прибыли ещё одного знаменитого предпринимателя 1990-х Бориса Березовского стал советский автозавод «АвтоВАЗ». Предприятие Березовского «ЛогоВАЗ» было крупнейшим автодилером, ежегодно реализующим 45 тысяч автомобилей «АвтоВАЗа», это примерно 10% от продаж внутри страны. «Президент компании Алексей Николаев в 1996 году рассказывал, что продаёт машины в убыток: «В среднем мы получаем 3500 долларов за машину. На самом деле затраты на производство выходят на 30% выше – 4600 долларов». Так как большинство автодилеров продавали «Ладу» за 7000 долларов и дороже, они получали 50% прибыли. В десять раз больше, чем любой другой автодилер в США. И это если учитывать оплату за товар, которую завод не всегда получал. На этом бизнесе Березовский и сколотил первые большие деньги, писал Forbes.

Но едва ли не самые крупные прибыли в те годы получали представители совершенно другой отрасли, новой для только что возникшей Российской Федерации – коммерческих банков. Более того, они пытались конвертировать свой финансовый капитал в политический.

«Семибанкирщина»

Первые коммерческие банки появились ещё в СССР. До 1992-го они играли второстепенную роль, а почти 100% вкладов граждан по-прежнему аккумулировал государственный Сбербанк. Однако в ходе начавшейся в стране гиперинфляции и после принятия государством ряда решений роль коммерческих банков и их прибыль колоссально выросли.

В феврале 1993 года председатель правительства России Виктор Черномырдин подписал постановление № 107 об утверждении основных условий выпуска и обращения государственных краткосрочных бескупонных облигаций (ГКО). Это были государственные ценные бумаги, которые выпускал Минфин России. Государственный бюджет был дефицитен, и казне срочно требовались заёмные средства. 18 мая состоялся первый аукцион по размещению ГКО. Основными покупателями облигаций выступали российские коммерческие банки и иностранные инвесторы. В период высокой инфляции доходность ГКО составляла сотни процентов годовых, что при фиксированном курсе доллара обеспечивало частным банкам астрономическую прибыль. Кроме того, облигации можно было свободно покупать и продавать, их курс менялся, и на этом коммерческим банкам можно было спекулировать.

Многие предприятия на тот момент всё ещё принадлежали государству и финансировались государством, однако банки уже были частными. В результате банкиры предпринимали усилия (в том числе не всегда законные), чтобы государственные предприятия размещали расчётные счета именно в их коммерческих банках. Используя в том числе эти средства, размещённые на их счетах, коммерческие банки занимались спекуляциями с ГКО.

Особенно преуспели банки, которые получили себе счета федерального или региональных бюджетов – они назывались уполномоченными банками. Показательна судьба «Мост-банка» предпринимателя Владимира Гусинского. «Финансовый взлёт банка и его президента связывают с тесными отношениями Гусинского с руководством Москвы, которое разместило в «Мосте» счета крупных муниципальных и государственных структур», писала в начале 2000-х «Российская газета». В начале 1994 года «Мост-банк» (вместе с тремя другими банками) стал уполномоченным банком государственной компании «Росвооружение».

«После утраты функции Госбанка, который держал у себя счета всех бюджетных структур СССР, эти счета оказались в коммерческих банках, и главной задачей было вытащить их оттуда, поскольку деньги там часто задерживались, иногда по обоюдному согласию банкиров и бюджетополучателей – распорядителей средств…. В тот период, примерно с 1991 года, прочно укоренилась практика, когда на местах – на региональном, а тем более на местном уровне – бюджетные деньги тратились совершенно бесконтрольно», – вспоминал об этом периоде Александр Смирнов, в прошлом один из создателей Федерального казначейства России.

Счета федерального и регионального бюджетов, как и государственных предприятий, были почти бесплатными, то есть по ним выплачивались символические проценты или не выплачивались совсем. При этом темпы падения рубля, ставки по краткосрочным межбанковским кредитам и государственным облигациям обеспечивали доходность в сотни процентов годовых. Процент по счету предприятия в 25% при ставке рефинансирования в 210% никого не удивлял.

Однако ситуация астрономических барышей для российских банкиров длилась недолго. Весной 1995 года Банк России озаботился борьбой с инфляцией и перешёл к жёсткой монетарной политике. Был введён валютный коридор (метод контроля за курсом национальной валюты, заключающийся в определении верхнего и нижнего пределов изменения курса и публичном обещании удерживать обменный курс в названных пределах). Валютный коридор сделал невозможными масштабные спекуляции против курса рубля.

К тому времени первые крупные капиталы в России, а прежде всего в банковской сфере, уже были созданы, и в деловых СМИ получил распространение термин «семибанкирщина» (аллюзия на Семибоярщину – правительство России Смутного времени начала XVII века). Есть версия, что термин «семибанкирщина» возник благодаря интервью, которое один из крупнейших предпринимателей 1990-х годов Березовский дал изданию Financial Times. ««Мы, семь самых богатых бизнесменов, вложили громадные деньги в избирательную кампанию Ельцина, наняли Чубайса её менеджером и обеспечили победу. Теперь мы должны пожинать плоды нашей победы – занимать ключевые посты в правительстве», – говорил Березовский. Иначе говоря, под «семибанкирщиной» подразумевалась группа крупнейших российских предпринимателей, игравших значительную политическую и экономическую роль, владевших СМИ и неформально объединившихся, несмотря на внутренние разногласия. Целью их объединения была поддержка Ельцина на выборах президента России в 1996 году. Владельцы крупнейших капиталов рассматривали тогда действующего российского лидера как человека, способного противостоять коммунистической реставрации, то есть возвращению к власти в стране коммунистического режима и его представителей, руководителей КПРФ.

Кто входил в состав «семибанкирщины»? Разные источники называли разные фамилии, поэтому фактически в списке предполагаемых банкиров присутствовали не семь человек, а девять. В него входили Борис Березовский, Михаил Ходорковский, Михаил Фридман, Петр Авен, Владимир Гусинский, Александр Смоленский, Владимир Потанин, Виталий Малкин, Владимир Виноградов.

Некоторые из этих людей подписали опубликованное в апреле 1996 года (за несколько месяцев до президентских выборов) так называемое письмо тринадцати («Выйти из тупика!) – политическое воззвание крупного бизнеса к «интеллектуалам, военным, представителям исполнительной и законодательной власти, правоохранительных органов и средств массовой информации, всем тем, в чьих руках сегодня сосредоточена реальная власть и от кого зависит судьба России». В письме утверждалось: «Серьёзная политическая угроза таится в том, что в случае победы на президентских выборах коммунисты реально могут предпринять попытку идеологического реванша». Тем самым представители тогдашнего крупного бизнеса прямо обозначили и желание влиять на политические решения, и свои представления о том, в какую именно сторону.

В том числе поэтому в то время возник и ещё один термин для описания новой финансовой элиты – олигархи. Слово «олигарх» означало сверхбогатого предпринимателя, крупного собственника, основного акционера какой-либо крупной компании. Подразумевалось, что любой подобный предприниматель способен оказывать влияние на власть в стране. Однако и успех крупного бизнеса в то время сильно зависел от отношений с высшими государственными чиновниками. «Так называемые олигархи были первым этапом развития российского капитализма. Россия имела конкурентоспособное сырье, и те люди, которые захватывали его добычу, приобрели контроль над экономикой», – говорил по этому поводу экономист Евгений Ясин.

Кроме того, общепринятым было использование крупным бизнесом разнообразных схем уклонения от налогов. Зачастую это не означало прямого нарушения законов, просто в то время законодательная база современной Российской Федерации только формировалась, существовало множество вполне законных способов обойти обязанность уплаты налоговых платежей. Отслеживание финансовых транзакций также страдало несовершенством, множество операций проводилось наличными без какого-либо учёта.

Почти все олигархические банки 1990-х убил дефолт и девальвация 1998 года. Эти банки были главными держателями ГКО и имели серьёзные валютные обязательства перед западными кредиторами. По итогам кризиса 1998 года существенная часть их активов оказалась замороженной, а обязательства из-за резкого роста курса доллара выросли в несколько раз. Можно сказать, что государство сначала породило крупнейшие банки, а потом убило почти всех из них в один день.

Однако несколько ранее само государство подарило ряду других финансовых групп колоссальные государственные активы.

Залоговые аукционы

Одной из самых спорных страниц новейшей истории российской экономики стали залоговые аукционы. Так назывались проводимые государством торги на право кредитования правительства России под залог находящихся в государственной собственности акций крупных компаний: нефтедобывающих, горно-металлургических, инфраструктурных и других. Подразумевалось, что за счёт полученных в качестве кредита от бизнеса средств будет погашаться дефицит государственного бюджета.

Идею проведения залоговых аукционов на заседании правительства в марте 1995 года выдвинул президент «ОНЭКСИМ-банка» Владимир Потанин. Затем вышел указ президента России Бориса Ельцина от 31 августа 1995 года «О порядке передачи в 1995 году в залог акций, находящихся в федеральной собственности». Организатором аукционов являлся Государственный комитет Российской Федерации по управлению государственным имуществом. Государство обязывалось погасить заём до сентября 1996 года, в противном случае кредитор получал право продать находящийся у него в залоге пакет акций.

В итоге займы погашены не были, а заложенные акции перешли в руки самих кредиторов. Оценка государственных пакетов акций была сильно занижена. По экспертным оценкам, сумма кредитов, полученных от передачи в залог федерального имущества, была эквивалентна сумме временно свободных валютных средств федерального бюджета, размещённых в это время Минфином России на депозитных счетах коммерческих банков, ставших затем победителями в залоговых аукционах. Банки фактически «кредитовали» государство государственными же деньгами.

Участвовавшие в залоговых аукционах банки смогли непосредственно либо через аффилированных лиц стать собственниками находившихся у них в залоге пакетов акций госпредприятий. Общая сумма поступлений в бюджет составила $886,1 млн (1,85% доходной части федерального бюджета). Согласно выводам Счётной палаты РФ от 2004 года, сумма сделок на залоговых аукционах была значительно занижена, а уже через год капитализация большинства проданных компаний составляла несколько десятков миллиардов долларов США. Так в частные руки попали крупные пакеты акций государственных сырьевых компаний «Сибнефть», «Сиданко», «ЮКОС», «Сургутнефтегаз», «Норильский никель» и других.

Тема залоговых аукционов является неоднозначной не только для простых россиян, но и для делового сообщества. В 2021 году известный бизнесмен Олег Дерипаска заявил, что для Ходорковского 1990-е годы были «благословенным временем», когда тот «сказочно разбогател». Тогда «каждому дееспособному надо было шустрить, а пока народ массово нищал, забирать в свою роспромовскую корзину сотни предприятий и объектов недвижимости, влиять через депутатов и чиновников на принимаемые законы в собственных корыстных интересах (а это коррупция, как ни крути)». Дерипаска указал, что о полугодовых «задержках зарплаты бюджетников в 90-е помнят многие», но «не многие помнят, что в те годы бурной активности» Ходорковского «очень часто министерства небескорыстно размещали свои счета в частных банках, а способные бизнесмены брали эти зарплатные денежки и скупали на них ценные постсоветские активы».

В дальнейшем российское правительство проводило приватизацию исключительно за деньги. Последней крупной сделкой стала приватизация «Славнефти» в декабре 2002 года. Покупатель представлял интересы «Сибнефти» и ТНК, предложив за «Славнефть» на $160 млн больше стартовой цены, составлявшей $1,7 млрд. А в 2006-м от продажи на IPO государственной доли в «Роснефти» было выручено более $10 млрд. Покупателями стали инвесторы и портфельные управляющие со всего мира, в том числе множество рядовых россиян.

Равноудаление олигархов

Судьба олигархов 1990-х годов сложилась по-разному. В 2000 году тогда ещё кандидат в президенты России Владимир Путин выступил с резкой критикой сложившейся практики работы российского бизнеса. «Ни один клан, ни один олигарх не должны быть приближены к региональной и к федеральной власти, они должны быть равноудалены от власти», – заявил Путин. Так началось «равноудаление олигархов».

«В обществе много говорят о том, что приватизация 1990-х годов, включая залоговые аукционы, была нечестной. И я с этим полностью согласен», – заявлял Путин в 2012 году. Но вместе с тем он выступал против пересмотра итогов приватизации: «Отъём собственности сейчас, как предлагают некоторые, привёл бы просто к остановке экономики, параличу предприятий и всплеску безработицы». «Кроме того, многие нынешние собственники этих активов формально являются добросовестными приобретателями. Они не нарушали принятых тогда законов. Многие из них модернизируют предприятия, вводят новые рабочие места, являются эффективными собственниками», – пояснял эту логику Путин.

Государством были начаты масштабные реформы законодательства, касающегося бизнеса и предпринимательства. В частности, министр финансов Алексей Кудрин инициировал налоговую реформу, она прежде всего касалась нефтяной отрасли. В ноябре 2000 года Кудрин объявил о том, что «результаты проверки нефтяных компаний выявили масштабное сокрытие их прибыли». В итоге были повышены экспортные пошлины на нефть, налог на добычу полезных ископаемых (НДПИ), упразднены так называемые внутренние офшоры (на Чукотке, в Мордовии и Калмыкии), благодаря которым многие компании резко сокращали налоговые платежи.

Была прекращена порочная практика, по которой государственные средства, в том числе средства Таможенного комитета, могли размещаться в коммерческих банках и использоваться там бесконтрольно. «В 2002 году практически был завершён процесс перевода всех федеральных учреждений, за исключением отдельных учреждений Министерства обороны Российской Федерации, на обслуживание через органы Федерального казначейства», – говорится на сайте Федерального казначейства России.

Новые правила игры приняли не сразу и не все крупные предприниматели. Владимир Гусинский отдал свой медиабизнес за долги Газпрому и покинул страну. Борис Березовский также покинул Россию. Владелец крупной нефтяной компании «ЮКОС» Михаил Ходорковский не захотел отказываться от серой налоговой оптимизации и попыток влиять на решения государственной власти. Так возникло знаменитое «дело ЮКОСа». Оно оказало влияние на всю практику современного российского бизнеса.

На пике капитализации ЮКОС был самой дорогой компанией России. «Ходорковский заявил о своих сильных политических амбициях, он не делал секрета из того, что поддерживал оппозиционные партии, и не скрывал своей оппозиции российскому президенту», – цитировала «Российская газета» директора одной из американских консалтинговых компаний Яна Бреммера. «Многие эксперты называют главной ошибкой Ходорковского его чрезмерное увлечение политикой. Будучи на пике своей карьеры, он создал лобби в Госдуме, спонсировал партии КПРФ, «Яблоко» и СПС и, по некоторым данным, поддерживал идею партийного правительства – когда правительство формируется парламентом и подконтрольно ему», – писал Forbes. «Самые компетентные политики в России признают: в последний год ни одно крупное экономическое решение в Думе не могло пройти без предварительного согласия Ходорковского», – отмечала «Комсомольская правда».

Однако государство предъявило ЮКОСу прежде всего налоговые претензии. В 2003 году были арестованы совладельцы компании Платон Лебедев и Михаил Ходорковский. «ЮКОС, как и многие другие, регистрировал компании во внутренних офшорах. Генпрокуратура обвинила ЮКОС, Ходорковского и Лебедева в том, что они учредили на этих территориях трейдинговые фирмы, которые в реальности не вели хозяйственной деятельности. Через них проводились деньги, полученные добывающими и перерабатывающими «дочками» ЮКОСа. Наличие налоговых льгот позволило ЮКОСу уклониться от уплаты налога на прибыль. Кроме того, эти фирмы экспортировали нефть и нефтепродукты и возмещали НДС. Однако, согласно обвинению, реальным собственником продукции был ЮКОС, а не эти фирмы, поэтому НДС должен был платиться. В общей сложности ЮКОСу было доначислено налогов на $27,5 млрд», – так описывала газета «Ведомости» фабулу обвинений. В итоге и Лебедев, и Ходорковский были приговорены судом к длительным срокам лишения свободы.

ЮКОС подвергся банкротству за долги перед бюджетом и прекратил своё существование. Активы компании достались государственным «Роснефти» и Газпрому. С учётом долгов дочерних компаний активы ЮКОСа были проданы по справедливым ценам. «Роснефть», которой досталась основная добыча ЮКОСа, в 2006 году успешно провела IPO своих акций среди глобальных инвесторов. Тем самым мировое деловое сообщество фактически проголосовало за национализацию компании. Основные акционеры ЮКОСа за границей много раз пытались оспорить банкротство компании в зарубежных судах, однако безуспешно. Банкротство ЮКОСа состоялось строго в рамках закона.

Как заявлял в 2005 году помощник президента Игорь Шувалов, дело ЮКОСа было «показательным примером для других компаний, использующих схемы минимизации налогов». По его словам, «если бы не ЮКОС, то появилась бы другая компания, которая должна была ответить, каким образом она использует схемы, не платит налоги в бюджет, и таким образом государство оказывается ограничено в исполнении своих социальных обязательств». При этом «никто не хочет больше никакого ЮКОСа, но если это потребуется для того, чтобы заставить платить налоги, правительство пойдет на это, даже если пострадает его имидж».

Так была символически подведена черта под историей с хаотичной раздачей крупной государственной собственности в 1990-е годы. Дело ЮКОСа стало важнейшим шагом в процессе национализации российских бизнес-элит. Российский бизнес принял новые правила игры. В России начала формироваться цивилизованная деловая среда. «Сегодня происходит переоценка бизнесом того, как надо вести бизнес. Сегодня бизнес больше понимает, что нужно платить налоги, что нельзя уходить через схемы оптимизации. Сегодня бизнес уже другой», – оценивал последствия дела ЮКОСа председатель ООО «Деловая Россия» Борис Титов. По его словам, «бизнес больше стал обращать внимание на то, как к нему относится не только власть, государство, но и общество».

Олигархический капитализм исчез, как и сами олигархи, то есть крупные предприниматели, влияющие на власть в своих частных или корпоративных интересах. Слово «олигархи» по отношению к российским предпринимателям сегодня используют только за рубежом, где сохранились предубеждения по поводу происходящих в России событий. «У нас уже нет олигархов. Олигархи – это те, кто использует свою близость к власти для того, чтобы получать сверхдоходы. У нас есть крупные компании, частные, есть с государственным участием. Но я уже не знаю таких крупных компаний, которые так используют какие‑то преференции от близости к власти, таких у нас практически нет», – говорил в интервью The Financial Times в 2019 году Путин. 

Новая экономика

Начало двухтысячных годов стало рубежом для всего российского бизнеса и по целому ряду других причин. Можно сказать, что именно в то время были по-настоящему начаты ключевые реформы, положившие начало построению в стране цивилизованной рыночной экономики.

До этого нормально работающих институтов, нужных для развития российской экономики, почти не было. «Налоги были высокими, и их по официальным ставкам никто не платил. Бизнес получал сумасшедшие прибыли, поскольку рынки только возникали, но работал в совершенно непредсказуемой среде. Сколько придется завтра заплатить бандитам в качестве платы за существование бизнеса, не грохнется ли послезавтра банк, в котором ты держишь все средства, как отдавать долги иностранным поставщикам, если рубль упадет вдвое – вопросы такого типа бизнесменам приходилось задавать себе не в редкие моменты острого кризиса, а чуть ли не через день. Теперь всё не так. Экономика за 2000–2018 годы выросла вшестеро (в номинальных долларах), инфляция низкая, в бюджете нет дефицита, внешний долг практически отсутствует как класс, бандиты не ходят к каждому бизнесмену раз в месяц за долей выручки, курс рубля предсказуем». Так журнал Forbes сравнивал ключевые различия в условиях ведения бизнеса в 1990-е годы с тем, как он существовал в конце 2010-х годов.

«В 2000 году экономика России была олигархической: её направляли несколько финансистов-нуворишей, чей круг влияния был гораздо шире их реальных прав в качестве собственников. Они не столько были собственниками, сколько теневыми владельцами предприятий. Они знали о том, что временно контролируют подвластные сферы, поэтому грабили их и не инвестировали в них. Развитие экономики началось с упорядочения русского капитализма, формирования его корпоративного ядра, которое пришло на смену олигархическому ядру. Бессильная, развинченная и не лояльная центру бюрократия начала всё больше работать как цельный механизм. Был взят курс на развитие различных отраслей отечественного производства и экспорта», – объяснял тот же процесс директор Института нового общества Василий Колташов.

И действительно, в начале 2000-х годов была проведена серия принципиальных реформ, напрямую затронувших в том числе формы и способы ведения бизнеса. Важнейшими нововведениями стали, например, налоговые. Введение плоской шкалы налога на доходы физических лиц (НДФЛ) привело к почти полной ликвидации зарплат в конвертах, которые скрывались от налогообложения. Количество налогов на бизнес в целом было резко уменьшено, как и сама налоговая нагрузка, разнообразные взносы во внебюджетные фонды заменены единым социальным налогом (ЕСН), улучшилось налоговое администрирование. Всё это, вкупе с благоприятной экспортной конъюнктурой (повышением цен на нефть), привело к заметному росту экономики и российского бизнеса, а главное – к их качественной трансформации.

В 2002 году и Евросоюз, и США официально признали Россию страной с рыночной экономикой. В соответствующем заявлении Минторга США в 2002 году говорилось, что это решение «отражает огромные изменения, которые произошли в российской экономике за минувшее десятилетие». С точки зрения практики бизнеса это означало устранение ряда препятствий и ограничений для российского экспорта в США и ЕС – но символически это значило также высокую оценку российских экономических реформ. (Осенью 2022 года на фоне масштабного противостояния Запада и России министерство торговли США приняло политическое решение не считать Россию рыночной экономикой. В Москве это расценили как «деструктивную линию» и «продолжение действий по оказанию давления на Российскую Федерацию»).

В 2004 году руководитель Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования РАН Андрей Белоусов (в настоящий момент первый замглавы правительства России) говорил, что к тому времени в России помимо крупных сырьевых экспортно ориентированных корпораций появился круг (около тысячи) компаний второго эшелона. Это средние по размерам компании, ориентирующиеся на внутренний рынок, действующие в конкурентной среде и демонстрирующие высокие темпы роста.

«Изменилась доминирующая форма существования отечественного крупного бизнеса, – объяснял принципиальные перемены в природе российского предпринимательства профессор Департамента теоретической экономики ВШЭ Яков Паппэ. – В 90-е годы основным субъектом крупного бизнеса был конгломерат из не связанных между собой предприятий различных отраслей... В такую группу могли входить, например, нефтедобывающее объединение, кондитерская фабрика, военный завод (уже приватизированный и имеющий экспортные заказы), банк, торговый дом и т. д. Всё это управлялось из одного центра по воле одного хозяина. И общая цель была простой: собрать максимальное количество недооцененных активов, которые можно купить по дешёвке, сесть на финансовые потоки и с их помощью покупать ещё, а если что-то сильно подорожает, то продать…

Основной субъект крупного бизнеса сейчас совсем другой. Это компания, которая имеет четкую специализацию, то есть понятно, что она делает: добывает нефть, варит пиво, производит программное обеспечение или торгует автомобилями. У неё есть регулярное профессиональное управление, построенное на принципах рыночной экономики. И смысл существования компании не в том, чтобы по дешёвке скупать предприятия и дорого их продавать. Её цель другая – либо захватить максимально возможную долю рынка, либо увеличивать прибыль, либо наращивать капитализацию, то есть суммарную стоимость своих акций».

Государство предпринимало серьёзные усилия для поддержки частных инициатив, возникла практика помощи бизнесу на критически важных направлениях, в важнейших отраслях экономики. Таким образом, в середине 2000-х в России стали активно развиваться так называемые институты развития – специальные государственные структуры, предназначенные для поддержки инноваций, промышленности, конкретных территорий и видов бизнеса.

С начала 2000-х стремительно начало расти количество зарегистрированных юридических лиц: в 2002-м таких было на всю страну чуть более 200 тысяч, а к началу 2022 года их было уже почти 5,9 миллиона (включая индивидуальных предпринимателей – ИП). Особенно значительным стал рост малого и среднего бизнеса, иначе говоря, тех предпринимателей, чью деятельность каждый житель России встречает каждый день, посещая небольшие магазины у дома, салоны красоты, рынки, покупая фермерские продукты и обращаясь в автомастерские. На 2022 год в России постоянно действуют около шести миллионов субъектов малого бизнеса. В них работают 35% трудоустроенных россиян. На эти предприятия приходится 37% от всего денежного оборота страны – пятая часть ВВП.

Особо популярным среди занимающихся бизнесом россиян стал статус ИП (индивидуального предпринимателя без образования юридического лица). В 2019 году количество ИП впервые превысило количество юридических лиц. Это было связано, во-первых, с активной работой Федеральной налоговой службы по ликвидации фирм-однодневок (часто участвовавших в мошеннических схемах), а во-вторых, со значительным удобством статуса ИП (налоговые льготы и упрощённое администрирование).

Наконец, особой формой государственного поощрения работы предпринимателя стал эксперимент по введению особого налогового режима – налога на профессиональный доход и появления так называемых самозанятых. В данном режиме уставлена сверхнизкая льготная налоговая ставка 4% или 6%, отсутствует обязанность предоставлять налоговую отчётность и уплачивать страховые взносы, а также крайне упрощена форма государственной регистрации. По сути, единственными серьёзными ограничениями стала сумма годового дохода в 2,4 млн рублей и обязанность работать без наёмных сотрудников. В 2022 году число зарегистрированных самозанятых достигло четырёх миллионов человек.

Новые рынки и отрасли

Торговля была одним из самых слабых мест Советского государства. В 1990-е годы в розничной торговле доминировали продовольственные рынки, палатки, киоски. В конце 1990-х появились на свет нынешние лидеры рынка ретейла, крупные продуктовые сети: в Краснодаре открылся первый продовольственный магазин «Магнит», а в Санкт-Петербурге – «Пятёрочка». 2000-е годы были временем, когда ретейлеры постепенно выходили за пределы домашних регионов – Петербурга, Москвы и Краснодара. В 2006-м слились «Пятёрочка» и «Перекресток» – и появилась X5 Retail Group, позднее купившая сети «Карусель» и «Копейка». В нулевые также российские торговые сети стали выходить на биржу. Сегодня сетевые магазины даже в далёкой российской глубинке ничем не отличаются от их аналогов в Европе и США – ни по ассортименту, ни по качеству.

Советское сельское хозяйство считалось бесперспективным сектором, бюджетной чёрной дырой. Зерно СССР закупал за границей. Шанс у сельского хозяйства появился после дефолта 1998 года: импортное продовольствие подорожало в несколько раз, и отечественные продукты стали конкурентоспособны. В августе 2014 года Россия в ответ на западные санкции ввела эмбарго на продовольствие из ряда стран. Российские производители воспользовались шансом – они не только заняли свободную нишу на внутреннем рынке, но стали выходить и на внешний. По итогам 2020 года экспорт сельхозпродукции достиг рекордных 30 млрд долларов.

Частный сектор российских информационных технологий стал развиваться с конца 1980-х годов. Советские специалисты по кибернетике и математическим методам исследования операций считались одними из лучших в мире. Данный сектор также не участвовал в приватизации и был создан с нуля. Важной особенностью российского IT-рынка начала XXI века стало стремительное развитие мобильной телефонии. Резкое удешевление подобных услуг после кризиса 1998 года и появление в 2001-м сетей стандарта GPRS привели к лавинообразному росту спроса на услуги мобильных операторов. Сотовая связь, как и во всём мире, из элитарной услуги 1990-х превратилась в общедоступный сервис. В 2021 году в России насчитывалось 259 млн активных сим-карт. Эффект не ограничивается только вкладом мобильной связи в ВВП, налогами и зарплатами занятых в секторе. Значительно выросло качество жизни россиян. Через мобильных операторов осуществляется онлайн-заказ такси, онлайн-торговля на финансовых рынках и банковские услуги, без смартфона, подключённого к одной из современных российских сотовых сетей, современную жизнь невозможно представить. Операторы не были созданы в процессе приватизации – это компании, появившиеся с нуля.

Ещё одним ярким примером бурного развития созданной с нуля в России компании является «Яндекс» – крупнейший в России производитель IT-услуг, который к настоящему моменту стал одним из мировых лидеров в своей отрасли. Компания была основана в 1997 году, в период расцвета в России олигархического капитализма. Успех «Яндекса» связывают с тем, что он стал пионером в разработке поисковой системы, способной эффективно справляться с трудностями русского языка. Именно это стало основным преимуществом, недоступным даже таким гигантам, как Google. В 2021 году «Яндекс» возглавил рейтинг самых дорогих компаний Рунета с капитализацией в почти 23 млрд долларов и обошёл по капитализации ряд крупнейших сырьевых компаний.

Биржи и деньги

Российский фондовый рынок (система торговли акциями и ценными бумагами) вышел в середине 2000-х на новый уровень. Эти перемены затронули хозяйственные субъекты на всех уровнях экономики – от гигантских корпораций до физических лиц.

Московская биржа (изначально называвшаяся ММВБ – Московская межбанковская валютная биржа) была основана ещё в 1992 году и долгое время служила площадкой для валютных торгов. Рынок акций был сосредоточен в РТС (Российская торговая система) и торговался за доллары, стандартная сделка, как правило, заключалась на сотни тысяч долларов. Это делало фондовый рынок недоступным для рядовых россиян – а значит, ограничивало и капитализацию российского бизнеса. В 2011 году произошло слияние двух этих площадок – образовалась «Московская биржа ММВБ – РТС».

Крупные предприниматели стали продавать свои доли в компаниях на фондовой бирже. Однако для размещения акций необходимо соответствовать мировым стандартам бизнеса: иметь международную отчётность, дивидендную политику, выстроить грамотное администрирование. Десятки и сотни российских компаний провели за последние двадцать лет подобные процедуры. Фондовый рынок стал главным судьей в оценке компаний.

В 2006-2007 годах российские власти озаботились созданием среднего класса мелких инвесторов. Через сети розничных банков были проведены народные IPO, то есть продажа небольших пакетов акций частным лицам. Были размещены бумаги «Роснефти», «Сбера», ВТБ.

В результате размещения акций на бирже резко выросла прозрачность бизнеса крупнейших российских компаний. Множество мелких предпринимателей и достойные зарплаты наёмных служащих привели к появлению широкого слоя частных инвесторов (мелких собственников) на Московской бирже. Физические лица понесли сбережения на фондовый рынок – особенно после 2020 года, когда ставки по банковским вкладам во время пандемии COVID-19 упали. Особенно вырос интерес к онлайн-торговле. В результате сейчас в России на Мосбирже почти 20 млн частных брокерских счетов.

Миллионы собственников

В 2010-х годах государство продолжило усилия по улучшению условий деятельности российского бизнеса. В частности, в 2019 году Россия впервые вошла в топ-30 стран в рейтинге Doing Business Всемирного банка. С 2011 года Россия взлетела в рейтинге Doing Business Всемирного банка со 123-го на 28-е место. Это было сделано за счёт устранения для бизнеса избыточных административных процедур, облегчения процесса государственных согласований и разрешений, получения кредитов, регистрации собственности, процесса открытия собственного дела и т. д.

Усилия по облегчению условий ведения бизнеса продолжались все эти годы – и продолжаются до сих пор. «Каждая частная инициатива, направленная на пользу России, должна получить максимальную поддержку и пространство для реализации», – говорил в июне 2022 года Путин, декларируя главные принципы взаимодействия государства и бизнеса. На фоне зарубежных санкций президент озвучил меры по снижению на бизнес административной нагрузки – «навсегда, на постоянной основе отказаться от проведения большинства проверок всего российского бизнеса, деятельность которого не связана с высокими рисками причинения вреда», а также изменения в уголовном законодательстве, касающиеся наказаний за налоговые преступления. Эти меры актуальны в контексте масштабной перестройки российской экономики и особенно её экспортно-импортной части, начавшейся после февраля 2022 года.

Впрочем, уже давно стали заметны изменения не только в подходе государства к бизнесу, но и в отношениях бизнеса к государству. За 30 лет российский предпринимательский класс прошёл путь от беспринципных дельцов, паразитирующих на развалах СССР, до классических предпринимателей-государственников. Бизнес прекрасно понимает, что деловой успех и финансовое благополучие их семей зависит от успеха и суверенитета России в целом. «Дома надежнее», говорил Путин, обращаясь к российскому бизнесу. И доказательством его слов является массовый арест активов российских предпринимателей на Западе в 2022 году в рамках санкционной войны против России.

Пройдя череду испытаний и кризисов, в России в итоге сложилось устойчивое предпринимательское сообщество. «Нам нужны миллионы собственников, а не горстка миллионеров», – говорилось в одном из лозунгов приватизации. В те годы эта цель не была достигнута и обернулась гигантскими потерями для большинства россиян. Но сегодня, спустя три десятилетия, десятки миллионов россиян являются собственниками жилья (и эта доля в РФ существенно выше, чем во многих других странах), земельных участков, бизнеса, паёв и акций различных компаний.

«За 30 лет ВВП России сейчас на 33% выше, чем в 1991 году, в последний год до либерализации, до реформ, а уровень жизни тоже на 30% выше, чем в те годы. Мы сегодня имеем базовые институты рынка». Такими словами в январе 2022 года подводил итоги постсоветского развития России глава Счётной палаты и бывший замглавы правительства России Алексей Кудрин. Из государства с полным отсутствием частной собственности Россия превратилась в страну собственников, формирующих и укрепляющих российские экономику и государство.