Отношения между Россией и Чечней исторически складывались сложно, даже извилисто. Периоды насилия сменялись временем мирного существования, а исключительный консерватизм горского общества многократно подвергался испытанию перед лицом модернизации, иной раз насаждаемой буквально силой. Бури XIX века сменились катаклизмами двадцатого. Столетие прошло под знаком частых и резких перемен – превращение Чечни в один из главных нефтеносных регионов, трагедия депортации, национальные и религиозные проблемы – и наконец серия ожесточённых кровопролитных конфликтов, слившихся в общий поток насилия, который поглотил республику на два десятилетия.
«Операция по восстановлению конституционного порядка» в Чечне, больше известная как первая чеченская война, официально началась в декабре 1994 года. Война стала возможной из-за неспособности и нежелания центра фундаментально решать накопившиеся проблемы региона. Военные действия и террористические атаки нанесли колоссальный ущерб миллионам людей и Российскому государству в целом. Последовательность и внятная единая стратегия позволили серьёзно продвинуться в решении проблемы во вторую кампанию и создали хрупкое равновесие на Кавказе.
Чечню присоединили к Российской империи в XIX веке в ходе затяжной и тяжелой Кавказской войны. Однако капитуляция горских «обществ» и вхождение в состав России не означали, что в Чечне всё станет спокойно. Крупные и мелкие восстания происходили часто. Российская империя сменилась Советским Союзом, в Чечне нашли нефть, и она стала ценным источником ресурсов, а горское сообщество по-прежнему оставалось закрытым и глубоко традиционным. Модернизация чеченского общества постепенно шла, однако она была резко и драматично оборвана в 1944 году.
В ходе Великой Отечественной войны мобилизация в Чечне и Ингушетии проходила со сложностями и столкнулась с саботажем со стороны части населения. При приближении в 1942 году линии фронта в Чечено-Ингушетии активизировалось антисоветское повстанческое движение. Несмотря на его размах, статистика ликвидации антисоветских банд на территории Чечено-Ингушетии в 1941–1943 годах не подтверждала массового участия местных жителей в подобных формированиях. А суммарное число бандитов составило за всё военное время всего несколько тысяч человек, что несоизмеримо с сотнями тысяч позднее высланных (П.М. Полян, «Операция «Чечевица»: немцы на Кавказе и депортация вайнахов в марте 1944 года», в сборнике «Вайнахи и имперская власть», РОССПЭН, 2010). Раздражённый напряжённостью в важном нефтеносном районе, Иосиф Сталин распорядился депортировать чеченцев и ингушей в Среднюю Азию, а Чечено-Ингушскую АССР ликвидировать. Изгнанники вернулись в Чечню только в 1957 году после смерти Сталина (тогда же ЧИАССР была восстановлена).
В рамках позднего СССР в Чечне сложилась сложная ситуация. Рабочие места, требующие квалифицированного труда, были в основном заняты русскими, а отношения между крупнейшими общинами – русскими и чеченцами – были прохладными. Получение образования и хорошей работы было для чеченцев затруднено. Сама автономия оставалась небогатой, с невысоким в среднем уровнем дохода и образования. В результате в Чечне, особенно в её южной горной части, скопилась масса молодых и энергичных, но не имеющих возможности приложить силы и лишённых перспектив людей. Именно они составили костяк отрядов боевиков в 90-е. Одновременно за 1950–1980-е годы в Чечне сложился слой национально ориентированной интеллигенции. Вскоре эти люди окажутся в авангарде движения, выступающего за обособление республики.
В конце 1980-х Чечня была вовлечена в общий процесс распада СССР. Перестройка и гласность позволили радикально обновить повестку и вывести на передний план людей, ранее никому не известных. Одним из таких персонажей стал Зелимхан Яндарбиев. Он стал продуктом взращивания национальных кадров в СССР: бывший второстепенный писатель и редактор, в конце 80-х он создал Вайнахскую демократическую партию (ВДП), которая поддерживала идеи по выходу региона из состава сначала Советского Союза, а затем и России.
Яндарбиев пригласил в Чечню единственного в Советской армии генерала-чеченца Джохара Дудаева. Дудаев командовал соединением дальних бомбардировщиков – и в глазах чеченцев был олицетворением успеха. Яндарбиев, фанатик и оратор, планировал, что Дудаев станет его протеже, но тот обнаружил лидерские качества и вышел в ВДП на ведущую роль. В ноябре 1990 года в Грозном прошёл съезд чеченского народа, который объявил о суверенитете Чечни (тогда – Чечено-Ингушетии).
Слабеющее на глазах союзное руководство уже не обращало внимания на происходящее. Летом 1991 года, во время путча ГКЧП, сторонники Дудаева и Яндарбиева захватили власть в Грозном. 27 октября прошли выборы президента Чечни, в которых участвовали, кроме Дудаева, только номинальные кандидаты, а сам процесс выборов проходил под плотным контролем его сторонников. 1 ноября 1991 года Дудаев провозгласил независимость республики.
Дудаевская Чечня
Чечня при Дудаеве стремительно криминализировалась. Главным источником дохода республики оставались мощности по нефтепереработке, сохранившиеся со времён СССР. Однако в силу всеобщего хаоса на постсоветском пространстве, ухода многих специалистов и невысоких цен на мировых рынках, доходы от грозненских заводов были недостаточными для содержания республики, да к тому же доставались главным образом самому Дудаеву и его окружению.
С другой стороны, республика оказалась во власти многочисленных полевых командиров. Крупнейшими из них стали Шамиль Басаев и Руслан Гелаев, однако они были лишь верхушкой айсберга. Множество вооружённых людей собиралось в отрядах «индейцев» – маленьких групп, промышлявших разными формами криминала: от захвата квартир и грабежа поездов до терактов ради получения выкупа. Наиболее типичным способом добычи денег были манипуляции с поддельными авизо – банковскими документами. Поскольку банковская система в России только складывалась, преступники легко могли сколотить состояния на фальшивых схемах, получивших в итоге название «чеченские авизо». Например, таким образом только за 1992 год из Центробанка было похищено более 600 млрд рублей.
Оружие добывалось при разворовывании советских воинских частей. Начало этому процессу положило вскрытие арсенала КГБ СССР, вскоре были разграблены подразделения армии, МВД и КГБ по всей республике. В руки Дудаева и отрядов полевых командиров попали десятки тысяч единиц стрелкового оружия, танки, орудия, миномёты, а также огромное количество противотанковых гранатомётов.
Параллельно происходила этническая чистка, когда из республики выдавливалось русское население. Русские оказались наиболее уязвимой в Чечне группой, ведь занимаясь квалифицированным трудом, имели в среднем лучший достаток, чаще всего – квартиры, а кроме того, не были вписаны в систему родовых отношений и не могли рассчитывать на помощь своего клана. В результате убийств, похищений, вымогательства и бытового насилия сотни тысяч русских покинули свои дома. Позднее боевые действия привели к бегству практически всего русского населения.
Российские власти были в курсе проблемы. Однако главной бедой Москвы была неспособность выбрать единую стратегию и придерживаться её. Единого плана по поводу разрешения кризиса у администрации президента России Бориса Ельцина не существовало. Переговоры между представителями Кремля и чеченскими лидерами велись, однако у сторон существовали неустранимые разногласия по принципиальным вопросам. Россия была готова на очень широкие манёвры при условии сколь угодно формального сохранения Чечни в составе Федерации, но именно этот пункт был неприемлем для Дудаева.
При этом успешным переговорам мешал тот факт, что каждое ведомство пыталось разработать меры по разрешению кризиса самостоятельно. Это приводило к коллизиям, когда представители российского экономического блока вели переговоры о реинтеграции чеченской «нефтянки» в российскую сеть, а военное ведомство одновременно вело подготовку антидудаевских отрядов из лояльных чеченцев. «Каждый работал по своему плану. ФСБ имела свою задачу, о которой я, военный министр, ничего не знал. Пограничники, милиция – свои. Координация действий отсутствовала», – вспоминал потом о происходящем в те годы тогдашний министр обороны РФ Павел Грачёв.
Дудаев последовательно разрушал легальные органы власти и политические силы, оспаривавшие его власть. Если разгон парламента или Конституционного суда остались почти незамеченными, то при разгроме нелояльных подразделений милиции и обычных гражданских активистов в 1993 году в республике пролилась кровь. Весной на Театральной площади Грозного был организован бессрочный антидудаевский митинг. Дудаева упрекали в узурпации власти. Однако в начале июня дудаевские гвардейцы разгромили лагерь оппозиции и грозненское ГУВД. В результате уличных боёв с применением бронетехники погибли около 50 человек. После этого в северных районах Чечни, традиционно более лояльных к России, сложилось антидудаевское сопротивление, политическим лидером которого стал бывший чиновник МВД и глава одного из районов Чечни Умар Автурханов. Отряды Автурханова негласно поддерживало российское Министерство обороны, предоставляя вооружение и инструкторов. Бои между оппозицией и дудаевцами разгорались в течение 1993-1994 годов и становились всё более ожесточёнными.
В 1994 году в ход этой маленькой гражданской войны вмешалась ФСК – Федеральная служба контрразведки, которой наследует современная ФСБ. ФСК предложила альтернативный план разгрома дудаевцев. Предполагалось взять штурмом столицу Чечни Грозный при помощи отрядов антидудаевской оппозиции. Подразделения оппозиции один раз входили в Грозный, но отступили, встретив сопротивление. Теперь в качестве кадрового усиления им должны были быть приданы российские танкисты. Контрразведчики навербовали в воинских частях отряд из восьмидесяти человек. Они составили экипажи танков. По плану их задачей было войти в Грозный совместно с пехотой оппозиции, закрепиться там и сменить власть в городе.
Однако план операции был проработан слабо, а вопрос о разгроме Дудаева был сведён к занятию некоторых административных зданий. О связи, взаимодействии с чеченскими лоялистами, путях отхода на случай, если что-то пойдет не так, просто не позаботились. Господствовало убеждение, что сам вид танков окажет сильное воздействие – и противник спасует.
В итоге 26 ноября 1994 года, когда танки вошли в Грозный, их встретило организованное сопротивление дудаевских боевиков. Бойцы оппозиции по большей части вели себя пассивно, лишь немногие действительно упорно сражались. В результате танки были сожжены огнём гранатомётов, а 21 танкист попал в плен.
После этого на заседании Совета безопасности с участием министра обороны, министра внутренних дел, министра по делам национальностей и других лиц президент РФ Борис Ельцин принял решение об официальном начале силовой операции в республике. «В конце ноября состоялось памятное заседание Совета [безопасности РФ], где были поставлены все точки… – вспоминал Грачёв. – Доклад о текущем моменте делал министр по национальным вопросам Егоров Николай Дмитриевич. Он говорил, что в Чечне всё нормально: «в результате работы с населением» мы достигли прогресса – 70 процентов чеченцев ждут, когда войдут российские войска. Остальные 30 в основном нейтральны. Сопротивление окажут только отщепенцы». По мнению Грачёва, Егоров взял свои данные с потолка.
Последняя попытка федеральных властей договориться с мятежной республикой была предпринята через несколько дней во время специальной поездки Павла Грачёва в Грозный. Там министр обороны России встретился с Джохаром Дудаевым. «Я без обиняков объявил: господин президент, Совбез принял решение применить силу, если вы не подчинитесь указаниям Москвы, – вспоминал Грачёв. – Дудаев спросил: пойдём ли мы дальше или только блокируем республику? Я ответил: пойдём до конца, пока не наведём порядок. Он за своё: независимость, отделение от России, будем драться до последнего чеченца… Потом мы с Дудаевым ушли в отдельную комнату. Там на столе фрукты, шампанское... Спрашиваю: ты понимаешь, что делаешь? Я же сотру тебя с лица земли. Он отвечает: понимаю, но уже поздно. Видел толпу? Если я дам уступку, меня и тебя расстреляют и поставят во главе другого. Мы пожали друг другу руки».
А вот как описывал этот же эпизод военный корреспондент Владимир Сварцевич, участник той же поездки: «Я стал свидетелем следующего разговора. Грачёв спрашивает: «Ну что, Джохар, не договорились?». «Нет, Паша, не договорились», – отвечает Дудаев. «Ну что, Джохар, будем воевать?». «Да, Паша, будем воевать». Они встали, пожали друг другу руки – и больше никогда не встречались».
Сражение за Чечню
Времени на подготовку и планирование отводилось неадекватно мало, а о готовности боевиков к сопротивлению имелись самые общие представления. Кроме того, Российская армия страдала от комплекса проблем. Боевая подготовка во многих частях практически остановилась, части страдали от нехватки снаряжения, психологический климат в войсках был сложным. Государство находилось в тяжёлом кризисе, и на вооружённых силах это сказалось прямым образом. В наследство от Советской армии РФ досталась масса кадрированных соединений, в которых имелись лишь офицеры и минимум солдат для поддержки техники в дееспособном состоянии. В результате пришлось на ходу комплектовать сводные части, посылая на войну неслаженные подразделения, где командиры и солдаты знакомились буквально перед отправкой в Чечню. Вдобавок основу армии составляли призывники, служившие по два года, и к моменту начала самых жестоких боёв опытные солдаты ушли в запас, а в сражениях должны были участвовать восемнадцатилетние юноши, менее полугода назад приступившие к службе. Профессиональный сержантский корпус в Российской армии того времени просто отсутствовал, в результате чего была нередкой ситуация, когда в экипаже боевой машины или расчёте тяжёлого оружия только офицер в принципе понимал, как использовать технику.
11 декабря 1994 года с трёх направлений Объединённая группировка войск пересекла границу Чечни. Первые потери она начала нести ещё на территории Дагестана и Ингушетии от рук враждебно настроенных местных жителей, которые выводили из строя технику и пытались похитить солдат; первый погибший боец был убит на территории Ингушетии выстрелом из засады. Уже на территории Чечни войска быстро начали нести тяжёлые потери.
Вот как это описывал генерал Геннадий Трошев, командующий Объединённой группировкой войск Министерства обороны РФ в Чечне. «На рассвете 11 декабря сводный отряд начал движение, но уже к полудню поступили тревожные доклады: на мосту, при въезде в город Назрань, колонна остановлена местными жителями, которыми руководили вооружённые ингушские милиционеры, сожгли 10 наших автомобилей, шесть перевернули. В 17 часов 15 минут начальник штаба доложил, что в районе Гази-Юрта со стороны леса по колонне машин открыта стрельба из автоматического оружия. Появились первые жертвы – убит рядовой Виталий Масленников. Его фамилию я запомнил. Это был первый мой подчинённый (а может быть, первая жертва чеченской войны), который погиб даже не в бою, а от выстрела из-за угла. О чём я подумал тогда, слушая поступавшие доклады об убитых и раненых? Не буду кривить душой, не помню. Но было ощущение общей тревоги, какой-то неразберихи, полуправды. Впрочем, то же состояние испытывали многие офицеры нашего корпуса. На других направлениях выдвижения такая же картина: из-за живого щита, составленного из стариков, женщин, детей, выскакивали мужчины с заточенными металлическими штырями и протыкали колёса, специальными крючьями обрывали трубки бензопроводов и тормозов. Многие места на маршруте следования колонны минировались. В общем, в те дни Ингушетия превратилась в очаг сопротивления. Уже только по одному этому признаку стало понятно, что походным маршем в Чечню нам не войти». (Геннадий Трошев. «Моя война. Чеченский дневник окопного генерала»).
Общей целью наступления был Грозный. Несмотря на неудачную атаку в ноябре 1994 года, новый план также предусматривал фактически полицейскую операцию с вводом крупных сил в город и занятием ключевых зданий. Однако боевики организовали гибкую оборону города и были готовы вести бой. В результате начавшийся 31 декабря штурм обернулся катастрофой. Проблемы в планировании привели к тому, что часть сил не смогла войти в Грозный, а отдельные подразделения, в первую очередь 81-й самарский полк и 131-я майкопская бригада, были окружены и фактически разгромлены 31 декабря – 2 января на улицах Грозного. В течение первых трёх дней штурма погибли, по некоторым оценкам, до 500 российских солдат.
Получив тяжёлый удар, командование Объединённой группировки сменило подход и организовало штурм Грозного по всем правилам. Операции в городе фактически возглавил генерал Лев Рохлин, единственный из командиров ударных группировок, добившийся серьёзного успеха в новогоднем штурме. Наступление к центру города длилось около двух недель и увенчалось взятием в середине января зданий Совета министров и бывшего Республиканского комитета партии (неформально известного как Президентский дворец). После этого началось медленное продвижение к южным окраинам Грозного.
Штурм Грозного и в целом превратности войны привели к массовой гибели гражданского населения. Большинство из них совершенно не было готово к развернувшемуся в городе сражению. К началу марта, обойдя Грозный с юга, войска смогли зачистить город. Однако теперь война переместилась на равнину.
После взятия Грозного неоднократно объявлялись перемирия по политическим соображениям, позволявшие боевикам передохнуть и восстановить силы. Тем не менее наступление регулярной армии оказалось огромной проблемой для отрядов боевиков, которым трудно было восполнять потери и наладить единое управление своими отрядами. К лету 1995 года – после тяжёлых сражений на чеченской равнине и южнее, в горной части республики – российские части сократили территорию под контролем боевиков буквально до нескольких сел в юго-восточной и западной частях республики. Боевики переходили к партизанским действиям.
Чтобы переломить ситуацию в свою пользу, наиболее известный и авторитетный полевой командир боевиков Шамиль Басаев 14 июня 1995 года организовал массовый захват заложников в больнице Будённовска на Ставрополье. Басаев собрал для террористического акта хорошо вооружённый отряд, насчитывавший до 200 боевиков, и сумел провести небольшую колонну на территорию Ставропольского края. Для маскировки использовалась машина, раскрашенная под милицейскую, с боевиками при поддельных документах: на блокпостах, которые боевики проезжали, они заявляли, что везут тела убитых в Чечне солдат. Однако при попытке досмотреть машины у поста милиции неподалеку от Будённовска, террористы напали на город. Захватив в больнице более двух тысяч заложников, террористы выдвинули требование о выводе войск из Чечни и признании её независимости.
После неудачного штурма больницы силами группы «Альфа» и спецназа МВД, российские власти выполнили наиболее простые требования террористов – перемирие и начало переговоров с политическими лидерами боевиков. Шок был настолько силен, что преследование уходящей в Чечню колонны не было организовано. Басаеву позволили уйти вместе с бандой, оставив позади почти 130 трупов гражданских, милиционеров и военных.
Одним из печальных символов той истории стала знаменитая фраза премьер-министра России Виктора Черномырдина, который согласился лично провести телефонные переговоры с главарём боевиков: «Шамиль Басаев, говорите громче!». «Были хорошие возможности с малыми потерями разгромить террористов, провести спецоперацию, уничтожить банду «на марше», – писал в своих воспоминаниях Черномырдин. – Почему не сделали? Вот это был провал».
Более того, российская сторона согласилась на заведомо непродуктивные переговоры, которые шли несколько месяцев. За это время боевики восстановили боеспособность, поставили под ружьё новых людей и были готовы продолжать войну – уже в партизанско-террористическом формате. Будённовск может считаться генеральным сражением первой войны в Чечне – сражением, которое Россия проиграла.
В который раз проявилась непоследовательность властей: после неудачных попыток справиться с Дудаевым путём переговоров, тайной операции и силового натиска, Москва вновь вернулась к переговорам. «Перемирие» активно нарушалось боевиками – и увенчалось подрывом 6 октября 1995 года командующего российской группировкой генерала МВД Анатолия Романова, который навсегда остался парализован.
После этого боевые действия возобновились, но не носили системный характер. Российская группировка «ловила себя за хвост»: одни и те же населённые пункты зачищались по несколько раз, и за редким исключением не контролировались между зачистками. Попытки создавать добровольческие части в России или, наоборот, завоевывать симпатии населения упирались в общую непоследовательность. А дудаевцы вели партизанско-террористическую войну, не занимая территории, но постоянно нанося военным болезненные удары засадами и подрывами.
Война деградировала. Боевики переходили ко всё более уродливым формам ведения боевых действий, безжалостно расправляясь с пленными и чеченцами, поддерживающими Россию, захватывая заложников ради выкупа и используя рабский труд пленников. С другой стороны, российские части теряли дисциплину. Боевой дух во многих частях был низким.
В январе 1996 года отряд боевиков Салмана Радуева пытался повторить успех Басаева. На сей раз объектом нападения был дагестанский городок Кизляр. Однако попытка захватить воинскую часть в городе провалилась, а колонну, отступающую с заложниками, перехватили. Те укрылись в селе Первомайское; в результате осады и штурма боевики прорвались, но понесли тяжёлые потери.
Весной 1996 года ударом с воздуха был убит Джохар Дудаев. Его отследили по сигналу спутникового телефона, после чего нанесли ракетный удар по месту, откуда он вышел на связь. Однако на ходе боевых действий это особо не сказалось: боевики не имели чёткой командной цепочки в нашем понимании, и Дудаев мог координировать усилия отрядов боевиков, но не был настоящим главнокомандующим. Номинально его место занял Зелимхан Яндарбиев, однако он пользовался куда меньшим авторитетом, чем Дудаев.
В августе 1996 года произошло событие, перевернувшее ход конфликта. Крупная группировка боевиков ворвалась в Грозный и в течение нескольких дней вела там тяжёлые бои. Полностью захватить город им не удалось, но военные понесли тяжёлые потери, а российское общество оказалось потрясено. В итоге прилетевший в Чечню уполномоченный Кремлём генерал Александр Лебедь заключил перемирие с военным лидером боевиков Асланом Масхадовым. По условиям соглашения, подписанного в дагестанском городке Хасавюрт, российские войска выводились из Чечни, боевые действия прекращались, а решение вопроса о статусе республики откладывалось.
Фактически Россия капитулировала перед собственной провинцией. Однако Хасавюртовские соглашения не решали ни одной проблемы, породившей войну. Главной причиной подписания этих договорённостей была тотальная усталость российского общества от войны и желание как можно скорее закончить конфликт. Тем не менее многие аналитики уже тогда понимали, что речь лишь о перемирии на более или менее долгий срок. Хрупкое прекращение огня продержалось всего три года.
Завязка новой войны
Прекращение боевых действий не принесло мира. По выражению офицера российской разведки, открытый пожар перешёл в фазу пожара на торфянике (С.В. Козлов, сборник «Спецназ ГРУ: пятьдесят лет истории, двадцать лет войны»). Чечня была полностью разорена, а реальная власть на местах принадлежала многочисленным полевым командирам.
В 1997 году в республике прошли выборы. Их выиграл Аслан Масхадов, бывший начальник штаба у Дудаева, в прошлом советский офицер. Среди чеченских боевиков он считался наиболее умеренным – и безусловно, лучше любого из них соответствовал понятию политика в западном понимании. Однако Масхадов, вне зависимости от его реальных намерений, не был способен осуществлять свои полномочия. В рамках Чечни он оставался полевым командиром, причем не самым сильным. Робкие попытки Масхадова построить дееспособное государство в Чечне изначально были обречены на провал.
Главным внутренним конфликтом межвоенной Чечни стала борьба «умеренных боевиков» во главе с Масхадовым и радикалов. С точки зрения большинства полевых командиров, оставаться в разрушенной республике и восстанавливать её экономику было бесперспективным делом, к тому же они этого попросту не умели. Легальное хозяйство в Чечне почти прекратило существование и сводилось почти целиком к перекачке нефти, а для большинства жителей сводилось к кустарным промыслам, мелкой торговле и натуральному хозяйству.
Наиболее распространённым бизнесом в Чечне после нефтяного стало похищение людей ради выкупа, причем людокрады проникали глубоко на территорию России. Наиболее широко похищениями занимались Арби Бараев и братья Ахмадовы, однако и другие полевые командиры регулярно крали людей ради выкупа. При этом они пользовались покровительством коррумпированных российских чиновников и крупных бизнесменов, в первую очередь олигарха Бориса Березовского. С похищенными людьми обычно обращались крайне жестоко, пытали под видеозапись для ускорения сбора денег и держали в недостойных условиях.
Вот как описывается захват первого «коммерческого» заложника в Чечне (1994 год): «Именно с него принято вести летопись этого мрачного промысла. Заложником стал 23-летний Владислав Эльзон, сын казачьего атамана из Кизляра, под угрозой расстрела увезённый в Чечню. За его освобождение боевики потребовали 1 млрд рублей, посулив в качестве альтернативы убить пленника и прислать родителям его голову. Терские казаки поначалу пригрозили чеченцам собрать стотысячную армию сочувствующих со всей России, отправиться в поход на Чечню и покрошить там всё в мелкую капусту. Однако желающих лезть с ногайками на хорошо вооруженных дудаевских боевиков не нашлось. В итоге через 20 дней после похищения отец Владислава отправился за Терек один – с баулом, где лежали собранные казаками 250 млн рублей (в ходе переговоров сумма выкупа уменьшилась). В тот же день атаман вернулся в Кизляр с живым и здоровым сыном, а в Чечне началась гульба. Молодые парни, вчерашние пастухи и шоферы, всю жизнь перебивавшиеся с чечевицы на чай, приезжали в родные сёла на новеньких джипах. Размахивая пачками денег, приказывали резать скот и всех кормить мясом, а сами до утра пили и стреляли в воздух из автоматов, крича: «Сделали! Мы их все-таки сделали!»
Также в республике процветала торговля оружием, фальшивомонетничество и другие нелегальные промыслы. И всё же с точки зрения Басаева, Радуева и других крупных командиров, всё это было мелочью на фоне открывшихся после поражения России перспектив. Однако им требовалось идеологическое оформление для планов экспансии.
Идеологию предоставили представители радикальных исламских течений. Обобщенно их называли ваххабитами (что неточно с теологической точки зрения), сами они позволяли называть себя салафитами (что тоже не на 100% верно, но в обиходе используется обычно один из этих терминов). В ходе или сразу после первой войны в Чечню прибыл целый ряд радикалов арабского происхождения. В России широко известен разве что саудовец Хаттаб. Однако не менее важными были такие люди, как Сейф Ислам, Абу Умар ас-Сейф, Али Фатхи аш-Шишани и другие. Эти люди выступали как идеологи и финансисты: одни представляли международные террористические организации (так, ас-Сейф представлял «Аль-Каиду» – организация, запрещённая в России), другие сами по себе являлись фанатичными проповедниками. Обычно они черпали средства из «благотворительных» фондов, либо сами, как Али Фатхи аш-Шишани, были состоятельными людьми. Они рассматривали Чечню как плацдарм для наступления их идей на другие республики Северного Кавказа.
В военном отношении проводником этих планов был Хаттаб. Он позаботился не только о создании собственного крупного отряда, но едва ли не единственный среди лидеров боевиков поставил на поток подготовку новых террористов в лагерях под Сержень-Юртом, а также совместно с другими арабскими командирами и проповедниками развернул подготовку террористических ячеек за пределами Чечни – таких как «Карачаевский джамаат». Деньги позволяли работать на широкую ногу, а идеология – легко находить общий язык с местными командирами.
Из Чечни совершались вылазки не только криминального свойства, но и диверсионно-террористического плана. Так, Хаттаб организовал нападение на военный городок в Дагестане, в Ингушетии в засаде понесла потери армейская колонна, причем среди убитых был генерал; две террористки, примыкавшие к Радуеву, взорвали вокзал в Пятигорске. Наконец, в Дагестане было создано мощное радикальное подполье, а в районе села Кадар была создана «Кадарская зона», где местные радикалы изгнали милицию и администрацию и объявили шариатское правление. В 1998 году дагестанские радикалы во главе с Магомедом Тагаевым, Басаев, Хаттаб и идеолог Ичкерии Мовлади Удугов создали «Конгресс народов Ичкерии и Дагестана» (организация, запрещённая в России), который ставил задачу «освободить Кавказ от российского имперского ига».
Естественным врагом радикалов стал муфтий Ахмат Кадыров, представлявший традиционный для Чечни ислам суфийского направления. Кроме того, они неизбежно вступали в противоречие с Масхадовым. Противостояние становилось всё более жёстким и увенчалось массовым кровопролитием в 1998 году, когда в Гудермесе, втором по величине городе республики, салафиты и масхадовцы вели жестокие бои с многочисленными убитыми и ранеными. Вялотекущая гражданская война могла разгореться во что-то намного более серьёзное.
Однако летом 1999 года Басаев и Хаттаб решили действовать. В Дагестане уже существовало мощное подполье радикалов, Басаев рассматривал Дагестан как край гораздо более богатый, чем Чечня – с нефтью, выходом к морю и многочисленным населением. Наконец Хаттаб, как фанатичный воин веры, видел шанс на продолжение джихада и построение мусульманского государства на Кавказе. В августе 1999 года в Дагестане вспыхнули организованные местными радикалами беспорядки, а Басаев, Хаттаб и ряд полевых командиров рангом пониже начали вторжение в республику во главе своих отрядов.
Боевики последовательно пытались прорваться в приграничные с Чечней районы Дагестана. Однако на сей раз российские войска оказали очень быстрое и интенсивное сопротивление. Кроме того, основная масса дагестанцев оказалась настроена резко против вторжения: мужчины массово вступали в ополчение и поддерживали военных чем могли.
Сражение в Дагестане оказалось тяжёлым и кровопролитным. В результате отряды Басаева и Хаттаба понесли существенные потери и отступили. «Кадарская зона» также была разгромлена российскими войсками.
В ходе этих операций вместо стареющего президента Бориса Ельцина на передний план вышел энергичный премьер-министр Владимир Путин, который немедленно включился в борьбу с терроризмом.
На тот момент террористическая угроза распространилась уже далеко за пределы Чечни и Дагестана. В сентябре были последовательно подорваны жилые дома в Буйнакске, Москве (на улице Гурьянова и Каширском шоссе) и Волгодонске. Подрывы совершили боевики «Карачаевского джамаата» под общим руководством Хаттаба. В результате погибли более 300 человек. В Москве взрывчатка закладывалась в подвалы жилых домов, арендованных по поддельным документам якобы в коммерческих целях. В Волгодонске и Буйнакске использовали грузовики, снаряжённые самодельными бомбами. Во всех случаях подрывы были совершены ночью, когда в домах находилось максимальное количество людей.
В ответ 30 сентября 1999 года российские войска вновь вошли на территорию Чечни. В отличие от первой войны, настроя на ограниченную полицейскую операцию уже не было. Войска знали, что им противостоит серьёзный противник. Боевики имели куда более серьёзный боевой опыт, чем в 1994–1996 годах. Однако на российской стороне уже не было управленческого хаоса, как в первую войну.
Контуры плана, который в итоге позволил выиграть вторую войну, были очерчены уже в 1999 году. В первую очередь операция шла без перемирий: непримиримых боевиков надлежало полностью разгромить в активно и непрерывно ведущейся кампании. Вторым существенным отличием от первой войны стала системная работа с чеченцами-лоялистами. Они должны были сыграть важную роль в будущем устройстве Чечни. Ожидалось, что сторонники России внутри Чечни будут активно участвовать в боях, они же должны были распоряжаться восстановлением республики. Наконец, лоялисты размывали вооружённое подполье: боевики, не уличённые персонально в конкретных преступлениях, могли поступить на службу в пророссийские чеченские формирования.
На сторону России уже в начале кампании перешёл муфтий Ахмат Кадыров, в первую войну примыкавший к боевикам. Вскоре он стал главной опорой Москвы в Чечне и президентом республики. Кроме того, сменили сторону братья Ямадаевы, возглавлявшие крупный отряд. Также были восстановлены многие пророссийские формирования первой войны (чеченский ОМОН, отряд Саид-Магомеда Какиева и пр.) и созданы новые.
Пока формировались отряды чеченских лоялистов, российские войска вели наступление в северной – равнинной части Чечни. Как и в первую войну, точкой притяжения становился Грозный. Однако на сей раз военные старались предварительно взять под контроль большую часть чеченской равнины до, а не после штурма столицы. Последовательно были взяты Гудермес (с помощью братьев Ямадаевых), Аргун, Шали и ряд других городов и посёлков. К декабрю русские окружили Грозный с трёх сторон.
Боевики планировали повторить свой успех 1994–1996 годов, когда им неизменно удавалось наносить военным тяжёлые потери в Грозном. Большинство крупных отрядов, включая группы Гелаева, Басаева и отряды, подчинявшиеся Масхадову, были собраны в городе. За пределами Грозного из крупных отрядов оставались группы Бараева, братьев Ахмадовых и Хаттаба, которые в январе 2000 года вели жестокие бои с российскими войсками в недавно занятых городах.
Новый штурм Грозного прошёл в январе и начале февраля 2000 года. В отличие от 1994 года, российские войска сразу окружили город, хотя кольцо первоначально было неплотным, и с самого начала вели штурм, не пытаясь ворваться сразу в глубину чеченской столицы. В результате хотя продвижение было медленным, а потери военных ощутимыми, боевикам наносили тяжёлый урон и принуждали их отступать в глубину Грозного. Кульминация штурма наступила в ночь на 1 февраля, когда основные силы боевиков во главе с Басаевым, Гелаевым и представителем Масхадова Асланбеком Исмаиловым пошли на прорыв в юго-западном направлении. Поскольку кольцо вокруг Грозного не было прочным, боевикам удалось пробиться, однако под огнём военных и на минных полях погибли сотни террористов. Всего бои за Грозный стоили боевикам до полутора тысяч погибших. Басаев был тяжело ранен, подорвавшись на мине, и лишился ноги.
Следующим этапом антитеррористической кампании стала борьба за южную – горную часть Чечни. Отдельная группировка российских войск наступала через юго-восточную часть республики, кроме того, в тылу у боевиков вдоль южной границы был высажен десант ВДВ и погранвойск. Общей задачей было запереть основные силы террористов в Аргунском ущелье. Ущелье, по дну которого почти строго с юга на север течет река Аргун, делит горную Чечню пополам. Из высокогорных южных районов туда оттесняли боевиков десантники, с востока и севера также наступали российские части. Юго-западная Чечня – это дикие, почти необитаемые края, поэтому отступать туда боевики изначально не могли и не планировали, а могли двигаться сквозь этот район только транзитом.
Однако в силу недостатков оснащения, тактики и подготовки российских сил окружение и полное уничтожение боевиков в Аргунском ущелье не состоялось. Группировка под командованием Хаттаба и братьев Ахмадовых в конце февраля – начале марта вырвалась в юго-восточную Чечню, вынеся Басаева и выведя остатки его отряда. Другая группировка во главе с Русланом Гелаевым пыталась пробиться на равнину, выходя на северо-запад, но была блокирована в селе Комсомольское и практически полностью уничтожена к концу марта, хотя сам Гелаев сумел бежать.
На этом закончилась «активная фаза» войны в Чечне. Отряды боевиков понесли очень тяжёлые потери, некоторые из них были полностью разгромлены, многие командиры, включая лидеров, убиты, а Радуев в ходе спецоперации взят в плен. Однако их хребет не был сломан, и большинство ключевых командиров продолжали действовать.
Серьёзным отличием второй войны от первой стала уменьшившаяся зависимость России от мирового общественного мнения. Поддержка чеченских боевиков со стороны Запада была в первую очередь политической. Однако если Борис Ельцин действовал с оглядкой на мнение западных политиков и в этой связи регулярно объявлял перемирия, то с 1999 года давление на террористов не останавливалось ни на секунду.
Террористическое подполье
С весны 2000 года в Чечне развернулась широкомасштабная террористическая война. Основными тактическими приёмами боевиков стали засады на войсковые колонны и подрывы. Им удалось нанести несколько крайне болезненных ударов военным. Российская сторона старалась удержать контроль над населёнными пунктами, что было крайне трудным делом из-за их многочисленности и труднодоступности в горах и лесах. Партизанские группы действовали не только в лесах, но также в руинах Грозного и посёлках, где боевики старались легализоваться или прятались в схронах небольшими группами.
Русские отвечали рейдами сил спецназначения, а также зачистками в населённых пунктах. Война велась чрезвычайно жестокими методами. С одной стороны, боевики практически никогда не щадили пленных, а также не заботились о том, чтобы уберечь гражданских от подрывов. С другой – военные часто исходили из мнения, что все чеченцы могут быть связаны с боевиками, что зачастую приводило к трагедиям, когда по ошибке, а в отдельных случаях и из злого умысла уничтожались гражданские лица вместо боевиков.
Несмотря на ожесточённость сопротивления, боевики постепенно проигрывали благодаря системным усилиям набирающей опыт Российской армии. До 2002 года тыловой базой боевиков оставалась Грузия: Тбилиси не контролировал целые районы страны, в частности населённое чеченцами Панкисское ущелье, где обосновался восстановивший свой отряд Руслан Гелаев. Однако в 2002 году ему пришлось покинуть тихую гавань под нажимом властей Грузии. В самой Чечне постепенно шёл разгром крупных отрядов боевиков. Были последовательно уничтожены Бараев, Хаттаб и множество менее известных полевых командиров.
В России общество слабо представляло себе динамику происходящего: постоянные новости о засадах и подрывах навевали тоску, а бесконечное перечисление уничтоженных лидеров террористов обычно никому ни о чём не говорило. Выражение «правая рука Басаева» (или другого известного террориста) стало попросту клише и породило вал острот в духе «восьмая правая рука Басаева уничтожена в Чечне». Однако самим боевикам было не до смеха. Тяжёлые потери, в том числе среди командиров, ставили их под угрозу полного разгрома. Кроме того, постепенно крепли пророссийские чеченские силовые структуры. Проиграв «регулярную» войну, боевики начали проигрывать и партизанскую. Теперь им пришлось задуматься о смене стратегии.
С одной стороны, войну старались вывести за пределы Чечни, возобновив активные действия салафитского подполья в Дагестане, Карачаево-Черкесии, Ингушетии и Кабардино-Балкарии. Местные далеко не всегда и не сразу присоединялись к чеченскому вооружённому подполью, но зачастую боевикам удавалось привлечь радикалов под свои знамена. Неизбежно продолжалась трансформация – чеченский национализм дудаевских времён отходил на второй план, уступая место исламским лозунгам. Ислам использовался в качестве «религии революции»: агитаторы салафитов упирали на реальные социальные, экономические, политические проблемы республик Кавказа – бедных и коррумпированных.
Другим направлением активности стало возобновление террористической войны. Пример Будённовска, где кровавый теракт позволил остановить военные действия на три с половиной месяца и удержать ичкерийское подполье буквально в шаге от разгрома, действовал магнетически. В ближайшие годы боевики в первую очередь пытались «повторить Будённовск». В рамках этой стратегии незаменимым стал Аслан Масхадов. Имевший репутацию умеренного, он мог выйти на сцену в качестве фигуры, с которой можно вести переговоры (фактически капитулировать). С другой стороны, без террористических акций Басаева и других командиров Масхадов становился политическим трупом: с бессильным никто не стал бы вести переговоров. Этот тандем стал определяющим для судьбы террористического подполья на ближайшие годы.
Пока Масхадов делал заявления, рассчитанные на российскую интеллигенцию и западную общественность, упирая на жестокость российских войск, Басаев сформировал отдельный отряд «Риядус Салихин» (организация, запрещённая в России) специально для совершения терактов. Уже с лета 2000 года в Чечне начались атаки смертников. Главным образом для таких терактов использовались зависимые и психически нестабильные девушки после тщательной и жестокой обработки, включавшей использование психотропных препаратов, сексуальное насилие и мощное психологическое давление. В 2000–2003 годах было совершено несколько десятков терактов внутри и за пределами Чечни, включая нападения смертниц, взрывы в людных местах и захваты заложников.
Осенью 2002 года отряд из 44 боевиков, включая 22 смертницы, захватил в Москве Театральный центр на Дубровке. В заложниках оказались более 900 человек. Боевики разместили в зрительном зале множество взрывных устройств (включая пояса смертниц) и убили несколько человек. Переговоры, длившиеся несколько дней, не дали результата; террористы требовали вывода войск из Чечни. В итоге штурм здания силами спецназа позволил освободить большую часть заложников. Однако для штурма был использован усыпляющий газ, который при определённых условиях мог стать фатальным для надышавшихся им людей. В результате хаоса, возникшего при оказании первой медицинской помощи освобождённым заложникам, общего истощения людей, обезвоженных и вынужденных несколько дней провести в тяжелейших условиях, погибли 130 человек.
Однако банда террористов была полностью уничтожена, а переговоры с Масхадовым не начаты. Частые теракты угнетали общественное мнение, однако не влияли на решимость государства покончить с боевиками. Кроме того, постепенно сокращалась активность зарубежных жертвователей террористов. Радикально настроенные миллионеры из стран Персидского залива предпочитали финансировать партизанщину в Афганистане и Ираке. Боевики были вынуждены переходить к иным источникам финансирования и часто полагались на банальный рэкет, оформляемый как сбор исламского налога (закята) или даже без такого оправдания. Собственно, чеченские командиры один за другим погибали. К 2004 году было убито большинство лидеров «первого призыва», включая Гелаева, братьев Ахмадовых, брата Басаева Ширвани и множество других.
Переломить ситуацию Басаев попытался при помощи невиданной террористической кампании 2004 года. В мае мощным взрывом в Грозном был убит пророссийский президент Ахмат Кадыров. В июне ингушское подполье впервые громко заявило о себе: в ночь на 22 июня боевики атаковали Назрань, в результате чего погибли десятки людей. Боевики Басаева атаковали Грозный, в августе две смертницы подорвали пассажирские самолёты, вылетевшие из Москвы.
1 сентября 2004 года отряд из 32 боевиков Басаева под командованием Руслана Хучбарова захватил в заложники учеников, родителей и учителей на линейке в школе города Беслана. Террористический акт в Беслане был кульминацией усилий боевиков в рамках их стратегии. С одной стороны, он должен был венчать долгую сложную террористическую кампанию, с другой – массовый захват в заложники детей давал мощный общественный резонанс и ставил государство в предельно уязвимое положение. Наконец, значение имел выбор места теракта. Беслан – осетинский город, Басаев же, отлично зная о сложных отношениях между Осетией и Ингушетией, целенаправленно включил в банду множество ингушей (включая командира).
Террористы с самого начала вели себя с безумной жестокостью. Взрослые мужчины были расстреляны, заложники согнаны в школьный спортзал, где разместили подрывную цепь из множества взрывных устройств, рассчитанную на невозможность обезвредить её. Заложников лишили воды и доступа к туалету. Политические требования были обычными, но на сей раз решения вынужденно форсировались – из-за отсутствия воды массовая гибель заложников становилась вопросом пары дней. Ситуация была критической, о капитуляции властей по-прежнему не могло быть и речи, но попытки отыскать Масхадова и привлечь его к переговорам начались; однако тот не шел на диалог, вероятно, не будучи готов к такому «подарку» от Басаева.
3 сентября в середине дня, во время попытки террористов перемонтировать взрывную цепь, несколько бомб в спортзале сработали. После этого началось массовое бегство заложников из школы и неподготовленный штурм здания подразделениями спецназа. В результате теракта погибли 333 человека, включая 186 детей, а также 12 офицеров спецназа и спасателей МЧС. Террористы были уничтожены.
Теракт в Беслане стал потрясением для всей России. Однако он совершенно не улучшил положения террористов. Напротив, международная поддержка боевиков временно ослабла, а российские военные продолжали планомерно уничтожать отряды боевиков.
К этому моменту в Чечне произошли значительные изменения. Ахмата Кадырова сменил его сын Рамзан, который не изменил прежнего пророссийского курса. В дальнейшем Кадыров последовательно подчинил все альтернативные пророссийские силы в Чечне. Чечне выделялись значительные средства для восстановления экономики (в первую очередь нефтяной отрасли), а также для строительства гражданской инфраструктуры взамен разрушенной войной. Кадыров-старший начал, а Кадыров-младший продолжил формирование преданных фактически лично им силовых подразделений чеченской милиции. Эти подразделения совместно с российскими войсками продолжали зачистку бандитского подполья. В то же время другие пророссийские чеченские лидеры или полностью сходили со сцены, или отступали на вторые роли.
В течение нулевых годов облик войны на Кавказе серьёзно изменился. Боевики перешли к террористическим вылазкам совсем небольшими группами, часть которых действовала в лесах, а часть – с конспиративных квартир в городах и сёлах. Они были предельно децентрализованы, а деньги добывали общеуголовными преступлениями.
Чаще всего террористы старались наносить короткие удары по небольшим целям. Попытка «Кабардино-Балкарского джамаата» захватить Нальчик в октябре 2005 года закончилась полным разгромом группировки.
Политической основой для них был радикальный исламизм, очищенный от прозападной и демократической риторики. Аслан Масхадов, олицетворявший «светское» крыло вооружённого подполья, был убит в результате спецоперации.
Вскоре в 2006 году неожиданно погиб Шамиль Басаев – согласно разным версиям, в результате спланированного подрыва или из-за самопроизвольной детонации собственной взрывчатки. Подполье возглавил Доку Умаров – полевой командир, некогда близкий к Гелаеву. Он провозгласил создание теократического «Имарата Кавказ» (организация, запрещённая в России) вместо Чеченской республики Ичкерия и призвал к всемирному джихаду. Умаров дал последний импульс террористической активности на Кавказе.
Но к этому моменту российским войскам и чеченским властям удалось окончательно подорвать возможности террористического подполья. Характерный срок жизни боевика падал, и подполье не могло взращивать кадры подготовленных террористов быстрее, чем они выбивались в спецоперациях. Внешние источники денег почти иссякли, а оружие всё реже представляло собой армейские образцы и всё чаще – полицейское или самодельное оружие. Террористическое подполье на этом этапе по-прежнему пыталось возобновить теракты внутри России, однако ничего подобного захвату Театрального центра на Дубровке или школы в Беслане им уже не удавалось. Целями атак боевиков зачастую были объекты, не соответствующие в их представлении нормам ислама (например, магазины алкоголя или даже общественные пляжи). Постепенно террористическая активность шла по нисходящей, однако добивание мелких банд шло долгие годы.
Агония террористического подполья на Кавказе началась в 2014 году. Доку Умаров был убит, никто из его преемников не пользовался серьёзным авторитетом и не прожил долго. С появлением в Ираке и Сирии террористического государства ИГИЛ (организация, запрещённая в России) немногие уцелевшие кавказские боевики и многие, желавшие стать боевиками, уехали на Ближний Восток, где вступили в местные группировки.
Остатки «Имарата Кавказ» были разгромлены спецслужбами: в 2016 году в Санкт-Петербурге был уничтожен последний амир этой группировки, а в 2017 году руководство ФСБ заявило об уничтожении подполья на Северном Кавказе.
Благодаря щедрым дотациям из федерального бюджета Чечня была превращена в витрину Северного Кавказа. С 2007 года по сей день Рамзан Кадыров остаётся бессменным главой Чечни. Ряд российских правозащитников критиковали чеченские власти за положение с правами человека в республике, однако это не мешало Кадырову управлять регионом.
В дальнейшем чеченские военные подразделения неоднократно использовались Россией в военных операциях. По мере разгрома кавказских террористических группировок чеченским подразделениям находилась работа и за пределами России – в Грузии в 2008 году, во время российской операции в Сирии. Наконец, в нынешней СВО на территории Украины активно используются чеченские части. Кадыров регулярно выступает с заявлениями о ходе СВО и о роли чеченских бойцов в боевых действиях.
Интересно, что несмотря на обилие боевиков-эмигрантов в Европе, попытки Украины сформировать чеченское подразделение из сторонников Ичкерии дали лишь ограниченный результат из-за нехватки добровольцев. С российской же стороны чеченские отряды воюют героически и довольно массово. Можно смело говорить о смене эпох: в наше время чеченцы действуют как часть российских Вооружённых сил.
Чечня остаётся особенным регионом на карте России, её внутреннее устройство, обычаи и традиции не всегда похожи на то, что привычно большинству россиян. Однако боевые действия давно прекратились. Мирная жизнь налажена. Отношения между Москвой и Грозным перешли в новое качество и теперь относятся к сфере внутренней политики, а не операций спецслужб и вооружённых сил.
